Эдна О`Брайен - Девушка с зелеными глазами
– Я, бывало, вырывался туда на неделе, когда совсем уж заматывался в Лос-Анджелесе. Небо там всегда голубое, режуще-голубое калифорнийское небо. Горячие тротуары и обожженные солнцем хищные лица на огромных рекламных плакатах. А я так люблю дождь и уединение… – он рассказывал очень тихим голосом, помогая себе жестами. Я видела только очертания его лица в зеленоватых лунных бликах и в блеске огонька сигареты, которую мы курили вместе.
– И вы ездили туда? – спросила я, надеясь, что как-нибудь случайно он расскажет мне что-то о своей личной жизни.
– Я приезжал туда и ходил по замечательному белому тихоокеанскому бережку, пропитанному нефтью и усеянному нефтяными вышками. Я пинал пустые пивные жестянки и мечтал вернуться домой.
Мне казалось очень странным, что люди не присутствовали в этих воспоминаниях. Только само место, которое он описывал, и белый песок, пивные жестянки и гниющие перезрелые апельсины по сторонам шоссе.
– Вы всегда говорите так, будто там только вы и были, – сказала я.
– Да, я рожден для монашеской жизни.
– Но ведь вы даже не католик, – как-то само собой вырвалось у меня.
Он громко рассмеялся. Было немного даже неловко слышать его смех, перекрывший вдруг и шепот волн, и вздохи парочки, которая занималась любовью между скалами. Он сказал, что более самовлюбленных людей, чем католики, не встречал никогда в жизни и что их самомнение даже немного путает его.
На краю волнореза мы смотрели на волны, лизавшие цементную стену, и мистер Гейлард рассказал мне, что еще мальчишкой выиграл кубок и какие-то там медали за достижения в плавании. Большую часть жизни он провел в Дублине со своей матерью, и ему пришлось идти работать в тринадцать или даже в двенадцать лет. Он был еще совсем маленьким, когда отец бросил их, и он совсем еще ребенком занимался тем, что собирал на берегу монетки.
– Я довольно часто находил шиллинги, – сказал он, – я всегда был так счастлив, когда что-нибудь находил, а я всегда что-то находил. Вот, например, нашел вас, девушку с глазами лемура. Вы знаете, кто такие лемуры?
– Да, – соврала я и, испугавшись, что он спросит, быстро перевела разговор.
Подвозя меня домой, он сказал:
– Как давно не приходилось мне проводить вечер с такой симпатичной девушкой, как вы.
– Ну уж и да, – сказала я, посмотрев на его прекрасный профиль. Мне так хотелось узнать обо всех женщинах, которые были с ним, какие у них были духи и чем все кончалось с ними. Он сказал, что годам к двадцати пяти он перепробовал много разных профессий, учился на кинооператора, садовника, электрика. Он мог позволить себе любоваться хорошенькими девушками, как другие любуются цветами или кораблями в гавани.
– Правда, – сказал он улыбаясь.
Улыбка была такой милой, что я пододвинулась к нему поближе, прижавшись щекой к колючей материи его пальто.
Тогда он даже не поцеловал меня.
Глава четвертая
Мы стали встречаться три раза в неделю. В промежутках он писал мне открытки, а с течением времени я стала получать даже письма. Он называл меня Кэт, так как на его вкус Кэтлин похоже на «Килтартан» – я, правда, не знала, что это означает.
Каждый понедельник, среду и субботу он ждал меня около магазина в своей машине и каждый раз, когда я садилась рядом с ним, я чувствовала, что буквально вся трепещу от счастья. Как-то он решил заночевать в гостинице на Гаркорт-стрит, чтобы, встретившись со мной на следующий день в обед купить мне шубку. Близилось Рождество, а мое старое зеленое пальто выглядело совсем уже заношенным. Он купил мне шубку из серого каракуля с мягким большим воротником и яркой подкладкой.
– Просто глаз не оторвать, – сказал он, когда я ходила по магазину, а он разглядывал покупку сзади. Мне ужасно хотелось, чтобы он быстрее закончил эту пытку: когда люди вот так меня рассматривают, это просто вгоняет меня в краску.
– Вам идет, – подытожил он, но я считала, что эта шубка меня толстит.
Мы купили ее. Я попросила продавщицу завернуть мое старое пальто. Она была просто шокирована со своими серебристыми, аккуратно уложенными волосами, в бледно-лиловой форменной одежде, застегнутой на все пуговицы. Потом он купил мне шесть пар чулок и нам дали еще одну бесплатно. Он сказал, что неловко принимать ее только потому, что у нас достаточно денег, чтобы заплатить за шесть пар, но я была все равно так рада!
Я подумала о маме и о том, как бы ей, наверное, понравилось все это, если бы только она могла, она бы встала из своей холодной могилы в Шеннонском озере, чтобы лично ощутить прелесть такой ситуации. Мне было всего двенадцать, когда она утонула. Мне вдруг стало стыдно, что я так счастлива с ним, а свою маму я никогда не видела счастливой или даже просто смеющейся. Роскошь магазина напомнила мне о ней. За несколько дней до ее гибели мы с ней отправились в Лимерик за покупками. Она откладывала деньги, которые получала от продажи яиц несколько недель, потому что хотя земли у нас не было немало, с наличными всегда было туговато.
Мой батяня пил много и вечно влезал в долги. А она тогда еще продала старых кур, которых купил человек, покупавший перо. В Лимерике она приобрела помаду. Я помню, как она пробовала оттенки на тыльной стороне руки и долго колебалась, прежде чем решилась все-таки купить ту, в которой было больше оранжевого, в черном с позолотой футляре.
– Моя мама умерла, – сказала я ему, пока мы расплачивались. Мне хотелось добавить еще что-то, что показало бы, какую жертву она приносила, тянув свою лямку. О том, как одно ее плечо поднялось выше другого от постоянного таскания корзин с кормом для кур, о том, как она прятала под матрасом брусочки шоколада, чтобы я могла съесть их в постели, испуганная нашим батяней или воем ветра за окном.
– Бедная ваша мама, – сказал он, – я уверен, что она была доброй женщиной.
Мы пообедали в ресторане, и я стала беспокоиться, что могу опоздать на работу.
Идя за мной по маленькому, мощенному булыжником переулочку к машине, он произнес:
– Вы похожи на Анну Каренину в этой шубке.
Я подумала, что она, наверное, была какой-нибудь из его подружек или, может быть, актрисой. На обратном пути я выпалила:
– А не хотите ли прийти выпить чаю сегодня ко мне? Бэйба попросила меня пригласить его на чай, конечно, чтобы пофлиртовать с ним.
Он согласился и обещал быть к семи.
Я уже бежала к своей лавке, когда он крикнул мне вслед, чтобы я берегла свою новую шубку, и рассмеялся. Я послала ему воздушный поцелуй.
– Твоя попка в ней просто обворожительна, – прокричал он. Я чуть не умерла. Около входа было полно клиентов, и они все слышали.
Втихаря, чтобы не слышала миссис Бёрнс, я написала записочку Джоанне и попросила ее приготовить что-нибудь особенное к чаю. Сегодня была пятница, а по пятницам у нас обычно пудинг с вареньем. У нас всегда по одинаковым дням недели бывает одинаковое меню. У Джоанны это называется «новым порядком».
